Глава первая.

Южный ветер ворвался в только что открытое окно и, листая страницами  оставленной на столе книги, наполнял свежестью небольшую комнату. Комната, казалось, ожила, всё пришло в движение: шторы чуть приподнялись на уровне оставленной не заправленной с утра кровати. Томик А.С.Пушкина словно листал невидимка, нервно перелистывая страницы. Едва покачивалась включенная люстра, которая кидала причудливые тени в пространство комнаты.
Хлопнула входная дверь, замыкая и отделяя комнату от квартиры. Ветер заявил свои права, освоился на занятой территории и наводил свои порядки. Аккуратно сложенные листы бумаги полетели на пол, искусственный цветок, раскачивая вязанную вазу, всё же склонил её в сторону и уронил на бок. Она упала на край стола и пластмассовая роза, поколебавшись несколько секунд на кромке, свалилась на пол.
Казалось, что в квартире не было никого, никто не обращал внимания на безумства ветра и не пытался остановить, прекратить его действа, закрыв ставни окна, которые плавно покачивались из стороны в сторону.  Словно сомневались в необходимости захлопнуться самостоятельно.
Шли первые дни февраля, лёгкие снежинки то и дело залетали в окно и, покружившись в воздухе, бесследно исчезали микроскопическими каплями.
Это было единственное открытое окно на девятом этаже дома. Морозный воздух всё больше и больше наполнял собой комнату и вот уже снежинки перестали бояться тепла и, покружившись в пространстве комнаты, находили себе приют на кровати, полу, страницах открытого томика А.С.Пушкина, разбросанных по комнате листов бумаги.
На мгновение показалось, что ещё немного и всё заметёт снегом. Но что-то произошло за пределами комнаты. Послышались чьи-то голоса, ручка двери задёргалась и наконец-то открылась дверь.
На пороге стоял мужчина, на внешний вид ему было лет тридцать пять . Густые тёмные волосы коротко подстрижены, он был высокого роста, атлетического телосложения, красивый с прямым носом и тонкими губами.
Он был удивлён, что в комнате никого нет. Быстро прошёл к окну и закрыл ставни. Ещё сомневаясь, что в комнате действительно никого нет, заглянул в белый шкаф и вышел.
-Где же она? – думал он, быстро одеваясь в прихожей. 
 Лифт не работал, пришлось спускаться на первый этаж по лестнице. Он вышел на улицу, оглянулся:
- Никого… - в раздумьях произнёс  он.
Мелкий снежок кружился вихрами в воздухе. Было около 8 часов вечера, ветер пронизывал его лёгкую одежду, в спешке он не заметил, что надел весеннее пальто и выскочил без перчаток.
Он свернул за угол и оказался на противоположной стороне своих окон. На улице совсем стемнело, фонари бросали овальные тени, освещая тротуары и шоссе.
Он шёл вперёд с надеждой встретить хотя бы прохожего, но город словно уснул. Лишь мимо него с правой стороны пронеслись легковые автомобили одна за другой. Он скукожился от холода, щёки его побелели, обжигающий ветерок всё сильнее и сильнее обнимал его своей стужей.
Чёрное пальто издалека уже казалось белым от лежащего на нём снега. Он шёл квартал за кварталом. Словно бы не в себе, не зная куда идти.
- Ушла! – сквозь зубы произнёс он. Резко развернулся и пошёл в обратную сторону.
Зима была снежной, огромные сугробы, почти с человеческий рост красовались возле домов. На улицах по-прежнему было пустынно. У подъезда дома он словно бы очнулся, вздрагивая от скрежета колёс  отъезжающей от подъезда скорой.
- Где же она может быть? – вырвалось у него.
Он достал из пальто пачку сигарет, погрузившись в раздумья о том, как действовать дальше. Но так и не найдя, единственно правильного решения, отбросил обжигающий его пальцы окурок в сторону и стал заходить в подъезд. Шёл не торопясь, словно бы считая каждую ступеньку лестниц.
Минут через десять он стоял около своей двери в квартиру. Достал ключ из кармана, покрутил его в руках и стал медленно садиться на корточки. По щекам текли слёзы. Он боялся войти, боялся, что опять не обнаружит её дома. Слабая надежда на то, что она вернулась ещё жила в нём и, он прислушивался к тому, что происходит за дверью. Но было тихо. Ни звука. Сколько времени он так провёл в своём оцепенении сказать трудно, он потерял счёт времени.
Очнулся от скрипа двери, когда сосед вышел в подъезд и скрылся на лестнице.
Он встал, открыл дверь своей квартиры и вошёл. Ничего не изменилось с момента его ухода, лишь  от лежащего и растаявшего снега намокли страницы книги и листы,  разбросанные ветром по комнате. Он наклонился,  собрал сырую бумагу и ушёл на кухню.
Тягостная тишина и неизвестность раздражали его. Он открыл холодильник, достал бутылку водки, кусок копчёной курицы и ломтик хлеба. Наливая стопку за стопкой, он захмелел и рухнул со стула на пол, вытянулся во весь свой рост и захрапел.

Глава 5.

Яркие лучи весеннего солнца мешали спать. Леха чертыхнулся и стал подниматься с дивана.

- Семь часов утра. Пора! – Леха включил чайник, достал из холодильника пиццу. Жил он на втором этаже. Он наблюдал за машинами и прохожими, не отрываясь от завтрака. Затем вымыл посуду, в прихожей надел ветровку, кроссовки и поспешил к выходу. Свою девятку он обычно оставлял у подъезда. Раннее  утро ещё сквозило холодом, он сел в машину, повернул ключ зажигания и нажал на газ. Машина вывернула на шоссе и скрылась в потоке других автомобилей. Лёха ехал к зданию бассейна. Нужно было изучить все детали: часы работы, посетителей, работников…

 Через полчаса он был уже на месте. Бассейн открывался в 11 часов. Он принадлежал одному из самых крупных предпринимателей в городе, который был основателем строительной фирмы «Реванш».

- И так, время ещё есть, – с этими словами Лёха развернул свой жигуль в сторону строительной фирмы. Строительная фирма была расположена через несколько кварталов. Лешка нажал на тормоз, небольшое двухэтажное здание с вывеской: «Строительная фирма «Реванш» находилась справа от него. Он вышел из машины, входная дверь была открыта. Прежде, чем войти, он изучил информационные стенды. На первый взгляд ничего не вызывало подозрений.

Секретарь, бухгалтерия, финансовый директор, прораб, мастер… Он проходил мимо  табличек на дверях, пока не дошёл до конца коридора. Двойная дверь с вывеской «Генеральный директор» была приоткрыта. Послышались голоса, говорили тихо, разобрать о чём шла речь, было невозможно.

 Леха ещё несколько минут постоял около двери, прислушиваясь к разговору, и повернулся к лестнице справа, которая вела на второй этаж. На втором этаже было всё тоже самое, только с точностью до наоборот. В обратном порядке были размещены вывески, и кабинет генерального директора фирмы располагался в противоположной стороне.

Леха присвистнул:

- Зазеркалье.

 Он остановился около окна в коридоре, создавалось впечатление, что он на первом этаже. Он снова дошёл до кабинета генерального директора фирмы и остановился. Справа от двери была лестница, уходящая вверх.

- Чертовщина какая-то! – сказал Лёха и опять свернул направо . И всё повторилось, он снова застрял на втором этаже. Мурашки побежали по коже.

- Где же выход?

Он остановился в самом центре коридора и стал медленно поворачиваться кругом, рассматривая каждую деталь.

- Ничего подобного не видел, – прошептал он.

Голоса в кабинете генерального директора стихли, в дверях появилась женщина.

- Вы к кому? – с улыбкой спросила она.

- Где выход? – растерянно произнёс Лёха. Она приоткрыла дверь генерального директора, и словно всё изменилось, на противоположной стороне Лёшка увидел дверь с надписью «Выход»

Он поспешил туда, открыл дверь:

- Семь на восемь! – вырвалось у него – Да я на первом этаже.

Леха вышел на улицу ошарашенный от происходящего, постоял около здания минут пятнадцать и отправился к своей машине. Он ехал медленно, вспоминая все детали, но так и не мог понять каким образом он оказался снова на первом этаже. Без пятнадцати минут одиннадцать он подъехал к бассейну. Входная дверь была открыта. Его встретила пухлая женщина, среднего возраста с красными как медь волосами до плеч.

- Чем могу служить? – спросила она.

Лешка начал издалека. Он расспрашивал о расписании работы с детьми. Вахтёрша выложила перед ним большой лист.

- Вот самое свежее, – сказала она. – А кто из преподавателей Вас интересует?

Леха достал отсканированную фотографию, которая была вырезана из газеты, и подал вахтёрше.

- Не, такого тренера у нас нет, точно нет! -  бубнила она, подавая фотографию обратно.

- Но ведь это же Ваш бассейн!- не унимался Леха – Можно войти, взглянуть?

- Отчего же нельзя – можно – и вахтёрша, пошарив в ящике стола, взяла ключ и направилась к двери. Два оборота ключа и дверь распахнулась.

- Всё как на фотографии, – сказал Лёха, сравнивая помещение со снимком.

- Может это просто посетительница, – недоумевала вахтёрша.

- Скажите, а в вечернее время бывают часы для взрослых или в бассейн ходят только дети?

- Взрослые? А как же, с 18.00 только они и ходят. Детей после шести нет.

- А кто может прийти?

Да любой, кто купит абонентский билет. И Вы тоже, – съязвила вахтёрша.

- У Вас два бассейна? – допытывался Лешка.

- Да, почему два – один.

- А как мужчины и женщины одновременно занимаются?

- А, так вот Вы о чём… Женщины плавают у нас с 18.00 до 20.00, а мужчины с 20.00 до 22.00.

- Понятно, – сказал Лешка. – А среди посетителей Вы её не видели?

- Нет, эту не видела, такую точно бы запомнила. Точно – этой не было.

- Вы одна работаете? – продолжал Лешка.

- Нет, в выходные – в субботу и  воскресенье приходит Клава, может она её видела.

- До выходных ещё два дня, сегодня среда. Так, что же делать? А адрес Клавы у Вас есть? – допытывал вахтёршу Лёха.

- А как же, конечно, есть. Только вот давать нам такую информацию не велено. Объявили на собрании: конфиденциально, понимаете ли. А она Вам кто? – вдруг начала задавать вопросы вахтёрша.

- Да так, познакомился с ней, понравилась, а телефон взять забыл.

- А, фотография откуда? - вахтёрша уставилась в глаза Лёшке.

Врать было бессмысленно, и Лёшка сказал правду.

- После встречи купил газету, а там на последней странице её фотография.

- А-а, вот оно что – недоверчиво протянула вахтёрша. – Ты у Клавы то поинтересуйся, может она и знает. Она протянула вдвое сложенный небольшой лист бумаги.

- Вот, может и поможет, – сказала она.

– А сейчас не мешай, мне тут ещё порядок навести надо. Скоро дети придут, – с этими словами она принялась набирать воду в ведро.

- Хорошо, хорошо, спасибо! – сказал Лёшка и вышел на улицу.

 На крыльце он развернул лист бумаги. «Клава Снегирёва» - улица Ленина 45 кв.20» . Лешка не верил своим глазам.

- Ну, молодец! Ну, умница! – с этими словами он поспешил к своей машине. Возле кафе он притормозил, вышел из автомобиля.

- Надо перекусить, – решил Леха.

Через полчаса он уже сворачивал на улицу Ленина. День разгулялся, солнце почти по-летнему припекало, ни облачка. Мелкие листочки берёз трепетали от  лёгких прикосновений весеннего ветра. Клава жила на третьем этаже. Леха остановился на лестничной площадке и стал прислушиваться. Послышались шаги.

- Ну, чего идём гулять… - послышался из-за двери женский голос.

Лёха не спешил, он спустился вниз по лестнице и уставился в окно.  Щёлкнула замочная скважина, и в дверях появилась пятнистая морда собаки.

- Доберман, – заметил про себя Лёха. Он решил пока не обращать на себя внимания и понаблюдать за Клавой, расспросить про неё у соседей.  Собака вышла из двери и остановилась. Тощий на первый взгляд пёс был упитанным и ухоженным.

- Сидеть! – послышалась из-за двери команда. Пёс сел и стал ждать появления хозяйки. Он был без поводка и без ошейника. Через минуту в дверях появилась женщина средних лет, одетая в брюки и кожаную куртку. Леха от удивления даже присвистнул:

- Вот это Клава! – Леха даже отвернулся к окну, чтоб не выдать своего интереса к ней. Он представлял её себе располневшей бабулькой, бабкой Клавой, но увидел женщину чуть выше среднего роста, брюнетку с длинным волосами, заплетёнными в косу, одетую с хорошим вкусом…

- Сколько же ей лет? – пытался угадать Лёха, когда она проходила мимо него, после чего поднялся на лестничную площадку и позвонил в соседнюю дверь.

- Кто там? – с этими словами дверь скрипнула, и перед Лёхой появился мужчина лет сорока. Высокий, начинающий седеть и полнеть. По сравнению с Лёхой это был великан.

- Ну, и, громило… - подумал Лёшка, поднимая голову вверх, чтобы рассмотреть его лицо.

«Типичное лицо охранника» - заметил Лёха.

- Скажите, а Клава Снегирёва в какой квартире живёт? – начал разговор Лёха с первого, что пришло на ум.

 - Клава, а зачем она Вам? – удивился сосед.

- Так, в её смену оставил кошелёк. Напарница сказала, что с собой унесла, – соврал Лёха.

- Клава съехала отсюда три дня назад, – сказал мужик и сразу же закрыл дверь.

Лёха постоял ещё несколько минут в подъезде и вышел на улицу.

- Так, так, – думал он. – Где же мне тебя сейчас Клава Снегирёва? Дождусь дамы с собакой, – решил Леха.

Оглядевшись, он понял, что женщина с собакой не гуляла около дома, и ему ничего не оставалось, как сесть в свою машину и наблюдать за входом в подъезд.

- Тянется как резиновое, – то и дело, поглядывая на часы, негодовал Леха. Прошло уже полтора часа, а Леха даже не знал, в какую сторону свернула женщина, выйдя из подъезда. Она словно бесследно исчезла, растворилась в этом городе. Час, второй, третий… Лёха начал нервничать.

- Бездарно проведённое время, – бурчал он, поглядывая на циферблат.

Нервы у Лёхи не выдержали, он вышел из машины и снова отправился в сторону подъезда. Идти снова к соседу не было смысла, по его выражению лица было видно, что ничего не скажет больше. Леха дважды нажал на звонок.

- Да иду, иду… - прозвучал женский голос, и в подъезд выглянула из квартиры женщина лет тридцати пяти.

- Вот, дурак! – не выдержал Лёшка.

Женщина смотрела с недоумением на него.

- Кто дурак? – спросила она и заулыбалась.

- Да, я – дурак, – начал разговор Лёшка – Мне тут адресок ваш дали, говорят у Вас доберман есть. У меня сучка, случить бы их.

- А почему дурак? – не выдержала женщина и засмеялась.

Лёшка тоже не выдержал и засмеялся вместе с ней.

- Нет, я, действительно, дурак, – думал он про себя и от этого ему становилось всё смешнее и смешнее.  – Это ж только мент – дурак может сидеть в машине и ждать хозяйку, которая находится дома. Ждать, когда она придёт.

Женщина предложила войти в квартиру. Взаимный доверительный контакт был установлен. Лёшке даже понравилось играть роль владельца собаки. После небольшого рассказа о том, какая у него сучка Лёшка спросил:

- А где ваш пёс?

- Пёс? – удивилась женщина и снова засмеялась. – У меня нет добермана, – сообщила она успокоившись.

Лёшка чуть было не ляпнул, что мол, как так, ведь он собственными глазами видел, как из этой квартиры выходила женщина с доберманом. Но во время остановился. Это могло вызвать подозрение. Ведь добермана не было уже более трёх часов.

«Нужно что-то придумать» - думал Леха, пока хозяйка квартиры, воспользовавшись паузой в диалоге, развернулась и пошла на кухню. Зашумел включенный чайник. Лёшке ничего не приходило на ум.

Молчание прервала сама хозяйка:

- Есть у меня знакомая, приходит иногда ко мне со своим доберманом. Чайку попьём, побеседуем о том, о сём, иногда даже гулять вместе с ним сходим. Вот пришли бы пораньше и застали бы их здесь. Они сегодня как раз ко мне в гости приходили. Живут они неподалёку, на соседней улице.

- На фига мне доберман, – думал Лёха, ты мне лучше про бывших жильцов, которые жили в этой квартире, рассказала бы. Но произнести вслух этого не решался.  Переключаться с доберманов на соседей, живших ранее в этой квартире, было неуместно, и после длительных колебаний Лёшка произнёс:

- А может, Вы устроите нам встречу?

- Встречу? – уже готовая к такому повороту беседы переспросила женщина.  – Да, разумеется, отчего не встретится. Вы приходите с собакой…

- Нет, нет – перебил её Лешка, продолжая играть – На первый раз хотя бы с хозяйкой поговорить, уточнить детали, так сказать…

- Ладно, идите  чай пить, – предложила хозяйка.

Леха пошёл на кухню. Довольный от того, что ему удалось наладить контакт и договориться о будущей встрече. Через час он уже летел на своей девятке домой. Только вернувшись в своё агентство и написав краткий отчёт о работе за текущий день, Лёха понял, что так и не узнал, как зовут хозяйку квартиры.

- Да, какая разница, – думал про себя Леха обдумывая, как же разрулить ситуацию и повернуть разговор при предстоящей встрече о бывших жильцах квартиры. Он был уверен, что она знает, кто жил в этой квартире до неё.

Он писал в отчёте: « Три дня назад Клава Снегирёва выехала из квартиры по адресу ул. Ленина 45/20 неизвестно куда»

- Три дня назад, – вслух произнёс он. – Три дня – повторил он снова. – Так, так, это значит, что три дня назад, нет даже два дня назад, переехала сюда новая квартирантка. За два дня можно навести идеальный порядок, и ликвидировать все признаки переезда? – сам себе задал он вопрос. – Пожалуй, если в доме мужик и не один. Он вспоминал каждую деталь, каждую вещь, которую видел в квартире. Сомнений не оставалось – женщина проживает одна.

- Ещё одна загадка, – прошептал Лёха  - И так, что я сегодня выяснил по делу? – он задумался… - Ровным счётом – ничего! Целый день,  – и он ударил себя в лоб кулаком – я провёл на улице Ленина, но не продвинулся ни на шаг в расследовании.

- Что я сообщу майору при встрече? Про бассейн он знает, про фирму, наверняка, тоже. Про Клаву? Но я и сам про неё ни черта не знаю.

Лёха встал и подошёл к окну.

- Если только про добермана и о том, что ему нужно покупать суку, – вслух съязвил он сам себе. – А, да, ещё про двух баб, одну из которых ждал три часа, а с другой ржал столько же. Ну, и придурок! – ругал себя Лёха.

Он взглянул на часы, до встречи с майором оставалось пять часов.

- Надо выспаться, – решил он, сунул в нагрудный карман ветровки пару листов доклада, несколько снимков и направился к выходу.

Глава 11.

Двухкомнатная квартира на втором этаже оказалась уютным местечком в новом городе. Хорошо были видны соседние дома. Она бегло осмотрела каждый уголок комнат, затем отправилась на кухню. Из продуктов было практически всё необходимое, можно было полторы недели вообще не выходить в город, но она прекрасно понимала, что в Чусовом нет никакого заточения. Здесь, напротив, придётся побегать, собирая информацию и ведя расследование. Она сготовила себе лёгкий завтрак, ничего особенного: омлет, хлеб, масло, сыр и кофе. Время двигалось уже к полудню.
- Так, - решила она – сегодня выходной, никуда не пойду, к тому же нужно изучить документы, оставленные на письменном столе в спальне, - она снова погрузилась в чтение, стараясь не думать о доме. Время за чтением пролетело быстро, только около пяти часов вечера она оторвалась от документов и с улыбкой произнесла:
- Боже, я даже не пообедала ещё, - она снова исчезла на кухне. Запах жареной курицы возбуждал аппетит, казалось, что ещё немного, и она, не доготовив гарнир, накинется на лакомый кусочек с красивой поджаристой корочкой. Наконец всё было готово, она разместила на разнос тарелки с едой и чашку с кофе и отправилась ужинать в зал. По телевизору шла музыкальная передача.
- Может прогуляться перед сном, хотя бы недалеко – сказала она сама себе, когда на экране телевизора пошли субтитры очередной мелодрамы, смотреть которые ей было несколько скучновато, а сейчас и тем более. – эй, не, ну эти все нюни, сопли… Пойду  прогуляюсь. Быстренько вымыв посуду, она оделась и вышла. Вечер был тихий, лёгкие сумерки, словно в туман, погрузили город. А город жил пока не ведомой ей жизнью. Шли мимо прохожие, следовали по своим маршрутам автобусы и машины, сотни огней сопровождали её всюду. Чусовой ей нравился, вот только далеко за пределы территории металлургического комбината распространялся едкий запах дыма, что портило первое впечатление. Домой идти не хотелось. Ей настолько показалось увлекательным проверять себя, что она отсчитывала дома, проверяла названия улиц, узнавала административные здания, больницы, парки, школы. Одним словом, она устроила для себя маленький экзамен на местности, проверяя, хорошо ли она изучила карту. Память у неё была потрясающая. Со стороны никто бы не подумал, что она приехала в город всего лишь несколько часов назад. Она уверенным шагом шла по улицам Чусового, твёрдо зная маршрут своего пути. В контакт она решила ни с кем в первый день не вступать, никого ни о чём не расспрашивать, чтоб не вызвать подозрений.
Прогулка пошла ей на пользу, разрумянившаяся и проголодавшаяся она снова бренчала посудой на своей кухне после почти трёхчасового отсутствия. Внешне казалось, что она живёт здесь очень давно и её в принципе ничего не волнует и не тревожит, но на самом деле её переполняли чувства, скука, словно кошка с острыми коготками, царапала сердце, цепляя до крови. Она старалась не думать о доме, о муже, о последних часах, проведённых в своей комнате, но ничего не могла с собой поделать, словно судороги перед смертью картины одна за другой то появлялись в сознании, навевая тоску, то исчезали. После ужина она снова села за письменный стол, шелестя бумагами  в этой погружённой в тишину квартире,  она составляла план действий на завтра.
- Ничего себе, - удивился Вячеслав Смирнов, проходя мимо дома, в котором она поселилась – Неужели кто из родственников приехал? Так, так, очень интересно.
Он вглядывался в окна, но разглядеть, что-либо не мог. Шторы были плотно задёрнуты, на столе стояла настольная лампа, а за столом, чуть наклонившись над книгой, сидел человек, то ли женщина, то ли мужчина было непонятно. Минут пятнадцать он пристально смотрел в окно, затем ему это занятие надоело.
- А, будь что будет, - сказал он и стал удаляться восвояси, но на всякий случай решил подальше держаться от этого дома.
Забегая вперёд, хочется отметить, что Вячеслав будет несколько раз в день менять своё решение: то он будет убеждён, что нужно немедленно установить слежку за тем, кто появился в квартире, то вдруг будет готов бежать как можно дальше от этого дома, с этой улицы и вообще из Чусового. Странные и противоречивые чувства одолевали им. Он чувствовал приближение возмездия, и в тоже время невидимая нить связывала его с этим огоньком в окне. Как мотылёк, он готов был лететь туда, увидеть всё своими глазами, но понимал, что делать ему этого нельзя. Необъяснимое чувство надежды на то, что всё вдруг в его жизни изменится, уйдут сны, которые его мучают в последнее время, растает неопределённость, и он снова почувствует радость жизни. Всего лишь чуть больше двух месяцев назад он был счастлив, безмерно счастлив и вот настало 5 декабря 2005 года и в один миг рухнуло в пропасть всё – бассейн, его личная жизнь, его размеренность и постоянство, всё, чем он дорожил и что любил, а вместе с тем и душа раздавленная судьбой.
Совсем не ведая о его двойственном смятении чувств и даже не предполагая о его существовании, она ещё раз пробежала глазами по листу бумаги, свернула его вдвое и положила в органайзер.
- Всё пора спать, - сказала она и пошла в спальню. Она долго не могла уснуть, вначале просто сон никак не хотел приходить к ней, примерно через час после того, как легла, почувствовала острую боль в левом боку. Боль становилась всё сильнее и сильнее, она встала, почти наощупь отыскала в аптечке, которая была в холодильнике, но-шпу и приняла одну таблетку.
- Неужели аппендицит, Боже, как не во время, - сетовала она. Боли не стихали. Около трёх часов ночи она всё же решила вызвать скорую помощь. Прошло двадцать минут, она не находила себе места. Наконец в дверь постучали. Не спрашивая, кто за дверью, она сразу же открыла дверь. Врач начал осмотр.
- Так, голубушка, когда начался приступ? – спросил он.
- В первом часу ночи.
- Что принимали? – допытывался врач, делая пальпацию живота.
- Но-шпу… Доктор, у меня аппендицит?
- Возможно, - сказал врач – Сами идти сможете?
- Да, конечно. А что, необходимо куда-то идти?
- Да, до машины, будем госпитализировать, придётся положить Вас в клинику на обследование. Сдадите анализы, а дальше посмотрим, что с Вами делать.
- А сколько времени займёт обследование?
- Не менее суток, - сказал врач – Всё поторапливайтесь, одевайтесь, возьмите с собой всё необходимое и через две минуты я жду Вас у машины.
- Поняла.
Врач развернулся и отправился к выходу. Она сложила в сумку полотенце, халат, банные принадлежности, оделась и вышла на улицу.
Всё планы рухнули. В больнице  у неё тут же стали брать все анализы, видно было, что врачи были очень обеспокоены её состоянием. Боль не проходила.
- Может, пока не поздно, сделаем операцию? – спросил хирург.
- Я думаю, торопиться не стоит, а вдруг у неё что-нибудь гинекологическое. Дождёмся восьми утра, осмотрит Михалыч, вот тогда и начнём. Готовьте пока операционную, - донеслись до неё слова главного врача, который в коридоре разговаривал с хирургом и делал распоряжения медсёстрам. Дверь в её палату была чуточку приоткрыта.
- Да нет же, - словно бы разговаривая с врачами, подумала она про себя. -  Откуда возьмётся гинекологическое, точно аппендицит, «чёрт бы его побрал». Как не вовремя! Ей стало немного легче, после некоторых колебаний, ей всё же ввели болеутоляющие внутримышечно, и после бессонной ночи она почувствовала слабость, ей захотелось спать, глаза слипались. Вначале она сопротивлялась, затем уступив потребностям организма, закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон.
Гинеколог, высокий мужчина в очках с карими глазами и тёмно-русыми волосами, коротко подстриженными, появился в дверях клиники, когда часовая стрелка часов едва коснулась отметки восемь.
-Михалыч, срочно к главному, - услышал он знакомый голос из окна в приёмной.
- Что опять стряслось, только зашёл, Танюша? – улыбаясь, спросил он.
- Константин Михайлович, под утро привезли пациентку, подозревают аппендицит, но на всякий пожарный решили дождаться Вас.
- Вот как, на всякий пожарный… Пожарники, а не врачи, ё-моё, решили они дождаться, - видно было, что настроение у него отличное. Он шутил, но что-то внутри его ёкнуло, словно почувствовал, что не зря ждут. – Бегу, Танюшка, бегу, - сказал он, исчезая в дверном проёме.
- Через полчаса будут готовы результаты анализов, - услышал он, стоя на пороге у главного. – Вроде бы все симптомы указывают на аппендицит, но что-то подсказывает мне, что тут тебе придётся поработать.
- И почему же?
- Так спит уже она, понимаешь, спит!
- Ну, и что?
- Что, что, - засмеялся главный, - неси её к себе сейчас на руках на обследование.
- Ааа, мне не привыкать чужих дам на руках носить, - они оба засмеялись. - Ну что, пойдём к больной.
- А может кофе с утра, пока она спит. Как ты думаешь, она кофе не хочет?
- Шутник тоже мне, к операции всё готово?
- О, Михайлыч, да ты у нас скоро хирургом будешь, - смеясь, сказал он и включил чайник.
- А что, если потребуется другая операция и срочно, а у нас ничего к ней не готово.
- Аж прям и ничего… У тебя и ничего не готово… - забурчал главный.
- Ладно, давай по сто грамм и в палату, - предложил Михайлыч, чокаясь чашкой кофе с главным.
- Что за веселье у тебя сегодня?
- Да так, ничего, дочка вчера сообщила, что замуж выходит.
- Ну? И?
- Что и?
- Где твои сто грамм?
- Вот подадут заявление, и всех приглашу в кафе.
- Замётано.
Они пили кофе и  беседовали о текущих делах, вдруг в дверь постучали:
- Константин Михайлович, я тут Вам результаты анализов принесла, - сказала медсестра, заглядывая в ординаторскую.
- Во как, - возмутился главный. – Меня не видят, все анализы сразу тебе в руки. Уволю, обидно до слёз, все почести тебе, - он пытался показаться серьёзным, но у него ничего не получилось, и они оба засмеялись.
Константин отодвинул чашку с кофе и стал изучать результаты анализов.
- Всё, пошли уж, - сказал он главному. – Или нет, я пойду один, чтоб даму не смущать.
- Не понял, что ты там у неё насмотрел?
- Ничего, ничего, просто пока сам… Один… Понял, один хочу, как её там, а-а к Настёнке, сходить… Один…- И он смеясь закрыл за собой дверь в ординаторскую.
- Анастасия Викторовна, 1970 года рождения, пол женский, – изучал он историю болезни, следуя по коридору к палате.
Когда он вошёл, она всё ещё спала, он присел к ней на край кровати, взял её руку. Пульс был ровный, словно часы тикали импульсивно в её венах. Он сидел и разглядывал каждую чёрточку её лица, будить не хотелось. Локоны её каштановых волос закрывали плечи. Длинные ресницы и тонкие как ниточки брови, прямой нос и пухлые губы, абсолютно всё нравилось ему. Он был готов сидеть и бесконечно смотреть на неё. И он так бы и не набрался смелости потревожить её сон, если бы не зашла санитарка с ведром  в руках.
- А, Константин Михайлович, добрый день! – громко произнесла она.
- Ну вот, разбудила, - услышала она в ответ – Здравствуй, Маша. Чего уж теперь, проходи, занимайся своим делом.
- Анастасия Викторовна, как Вы себя чувствуете?  - спросил врач, когда она открыла глаза. Но ответа не последовало. Ещё не привыкшая к обращению по своему новому имени она тупо молчала и с интересом разглядывала его.
- Анастасия Викторовна, Вам плохо? – повторил он вопрос. И только сейчас она поняла, что он обращается к ней.
- Уже лучше, - немного смутившись, произнесла она.
- Попробуйте встать и если сможете, пройдите за мной в смотровой кабинет.
Она откинула одеяло, голова немного кружилась, но чувствовала она себя значительно лучше. Боль утихла. Встав с кровати и накинув на себя халат, она пошла за врачом. Смотровой кабинет был в другом конце коридора. Во время осмотра он задавал ей вопросы, которые обычно задают при осмотре гинекологи.  Сколько Вам лет, во сколько лет вышли замуж, есть ли у Вас дети…
- Скажите, когда у Вас была последняя менструация?
- А что, это как-то связано с аппендицитом? – задала она встречный вопрос.
Он заулыбался: - С аппендицитом? – полушутя переспросил он. И сам же ответил – Да нет, вроде бы, менструация ни коим образом не влияет на аппендицит, как впрочем, и аппендикс не воспаляется при отсутствии менструации.
Видно было, что женщина находится в некотором замешательстве. Она, действительно, в рамках последних свалившихся на неё снежным комом событий совсем выпустила из вида этот факт своей физиологии.
- Это было перед самым Новым годом, примерно 26 декабря. У меня это обычное дело, я имею в виду задержки цикла.
- Хорошо, проверим – отозвался врач и начал ощупывать живот.
- Вы в последнее время не падали?
- Было дело, ходила на днях на Мемориал с цветами и поскользнулась, проехала на попе по ступенькам, - соврала она, сказав первое, что пришло на ум, думая, что причина боли в её неудачном приземлении в сугроб в тот злополучный вечер.
- Ну, что ж всё понятно. Вставайте, одевайтесь.
- Доктор, меня будут оперировать?
- Вы хотите сделать операцию?  Не торопитесь, дождёмся результатов всех анализов. Не спешите, хорошенько подумайте.
Только спустя некоторое время она поймёт, что они разговаривали друг с другом об абсолютно разных вещах.
- А сейчас пройдите в свою палату и старайтесь как можно больше отдыхать, много ходить и сидеть не рекомендую. Вечером я загляну к Вам. Если Вы по-прежнему будете настаивать на операции, то завтра с утра мы подготовим всё необходимое.
Целый день она провела в ожидании, листая кем-то забытый на тумбочке журнал. В палате их было четверо. Молодая женщина лет двадцати пяти, девочка подросток лет шестнадцати и женщина в возрасте, на вид ей было уже примерно сорок шесть лет. Атмосфера была несколько удручающей, в основном они все молчали, думая каждая о своём.
- Ну, вот и я, - послышался голос Константина Михайловича – заждались, наверно. И так, Вы, и вы, свободны, больничный возьмёте в приёмной, - сообщил он, показывая тощей папкой с документами на девушку и на женщину в возрасте. Они сразу оживились, стали собирать сумки, вынимать всё из тумбочек.
- Ну, а нам с Вами лучше поговорить в ординаторской, пока они укладывают свои пожитки, - предложил он Анастасии Викторовне – там нам никто не будет мешать.
Она встала с кровати, и они вместе вышли из палаты.
- Присаживайтесь, - сказал врач, как только они зашли в ординаторскую.
- И так, что Вы решили? Делаем операцию или проходим курс лечения.
- А что операции можно избежать? – удивилась она.
- Конечно можно, всё зависит от вашего решения.
- Как долго меня продержат в клинике?
- Если всё же решите делать операцию, то не больше трёх дней. Если же согласитесь всё оставить как есть и пройти курс лечения, то дней десять минимум.
Она задумалась, ложиться под нож ей не хотелось, но и позволить себе валяться на больничной койке ещё десять дней она не могла, нужно было выполнять задание, которое и так по её вине не двигается с места. Поэтому после непродолжительной паузы она уверенно сказала:
- Я согласна на операцию.
- Ну что ж, тогда разговаривать больше не о чем, завтра утром в 9.00 я зайду за Вами.
Она обречённо кивнула в ответ и вышла из ординаторской. После такой беседы разговаривать, разумеется, ни с кем не хотелось. В палате их осталось всего двое, новичков за текущий день не поступило. После ужина она решила хорошенечко выспаться перед предстоящей операцией, сразу легла в кровать и заснула.
Приближение весны уже чувствовалось. Яркие лучи солнца настырно по-весеннему проникали сквозь тюлевые шторы и мешали спать.
- Всё, пора вставать, - решила она, но тело упорно не подчинялось сознанию. В окне то и дело пролетали крупные капли растаявшего на крыше снега. – Всё будет хорошо, - успокаивала она себя, наблюдая за каплями. Соседка по палате спала слегка похрапывая. Из коридора то и дело доносились голоса. Это дежурная медсестра разговаривала  с врачом о вновь поступившем больном в соседнюю палату. – И всё-таки, пора, - решила она для себя и откинула с себя одеяло. Боль почти не беспокоила её, она даже ругала себя немного за то, что позвонила в больницу и вызвала скорую. – Может быть, всё улеглось бы и так, само по себе, - думала она.
- Все на завтрак! – услышала она голос медсестры. Через несколько секунд медсестра распахнула дверь и их палаты. – Всё, просыпаемся, идём завтракать.
Константин Михайлович был очень пунктуальным человеком и ровно в девять, как и обещал, он снова появился в палате.
- Ну что, готова?
- Вроде бы.
- Тогда за мной.
Она удивилась, когда он снова повёл её в смотровой кабинет.
- Может осматривать ещё раз будет, - подумала она.
- Что стоите около двери, располагайтесь, - и он показал рукой на гинекологическое кресло. Она молча забралась на кресло.
- Как себя чувствуете?
- Около дела, боли незначительные.
- Очень хорошо, а наркоз хорошо переносите?
- Не знаю. А вы операцию будете делать один, без анестезиолога и медсестры.
- Ну да, - удивленно посмотрев на неё, сообщил врач. – Зачем мне анестезиолог? Сейчас такие операции делают не под общим наркозом, вводят местную анестезию. Вот поставлю Вам укол, подожду чуток и начну.
- Ничего себе! – удивилась она. Тем временем он уже вставил ей во влагалище зеркала и стал готовить шприц.
- Скажите, - снова начала разговор она – а укол, Вы, куда мне собираетесь ставить? В живот.
- Как куда? – удивился врач – Вам никогда не делали таких операций?
- Нет.
- В стенку матки, - сообщил он и развернулся со шприцем в её сторону. Для введения инъекции всё было готово.
- В стенку матки? Надо же, а аппендицит Вы тоже через матку будите удалять.
Шприц выпал из рук врача.
- Дурёха, какая дурёха, первый раз вижу такую. Это ж надо такое ляпнуть. Ну вот, сейчас придётся снова готовить шприц. Ой, лучше бы я тебя оперировал под общим наркозом, – смеясь, произнёс он. Но ей было не до смеха.
- Что-то я не понимаю, Вы введёте такой укол, что он через стенку матки заморозит и всю полость живота, и наружные покровы.
- Какие наружные покровы, - врач снова развернулся к ней. – Зачем мне твои наружные покровы. Молчи, лучше молчи, иначе точно что-нибудь не так сделаю.
- Он стал вводить иглу через зеркала в стенку матки.
- Так Вы не собираетесь разрезать мне живот?
- Разрезать живот? Зачем? Вот этим аппаратом, который на столе слева от кресла всё сделаю за три минуты.
- Аппендицит аппаратом? – почти выкрикнула она.
Руки врача дрогнули, ведь он уже начал вводить новокаин.
- Что? Какой аппендицит? – он прекратил вводить препарат и пристально смотрел ей прямо в глаза. – Какой аппендицит?
- Как какой аппендицит? А что Вы мне собираетесь удалять?
- Как что? Нежелательную беременность, – врач растерялся, ведь только сейчас он понял, что за всё это время он так и не озвучил диагноз своей пациентке.
- Что? – она не верила своим ушам. – Повторите, что Вы собираетесь мне удалять?
- Ну, сказал же, нежелательную беременность.
- Беременность, да ещё и нежелательную? Во, дела! Да я почти десять лет мечтаю об этой беременности.
Врач не на шутку испугался.
- Что, что Вы уже сделали?
- Пока ещё ничего серьёзного, - ответил врач. – Чуточку заморозил.
- Это может отразиться на ребёнке?
- Нет, я только начал вводить. Как Вы себя чувствуете?
- Вы обо мне спрашиваете? А я бы хотела о самочувствии ребёнка узнать. Как он себя сейчас чувствует чуточку замороженный?
Чтоб хоть как-то смягчить атмосферу он наклонился над ней, положил голову на её живот и прислушался.
- Молчит, - с улыбкой произнёс он, поднимая голову.
- С ним правда всё будет хорошо? – недоверчиво спросила она.
- С этой минуты точно. Больше ему ничто не будет угрожать. Хотя, как гинеколог я обязан у Вас спросить: Вы отказываетесь от операции?
- Разумеется.
- Значит, переходим на курс лечения.
- Значит, переходим вначале обратно в палату, отдыхаем друг от друга, а уж потом курс лечения. Хоть десять курсов лечения, но сейчас в палату. Пока Вы ещё что-нибудь куда-нибудь мне не вкололи, - с этими словами она стала подниматься с кресла.
- Простите меня, - тихо произнёс врач. Они стояли друг против друга так близко, что казалось, что между ними вообще не было расстояния.
- У меня закружилась голова,  - произнесла она.
- Не, ты мне эти шуточки брось, - сказал он, подхватывая её на руки. Словно свою жену он вынес её на руках из смотрового кабинета.
- О, мать моя, уже на руках врачи стали носить после абортов, - съязвила санитарка, проходившая мимо.
- Иди прочь, Машка, а то уволю!
Какой-то самой родной и близкой стала она ему за эти короткие пятнадцать минут, которые они провели в смотровом кабинете.
- Всё, сегодня все операции отменяются, - сказал он соседке по палате Анастасии Викторовны, когда с нежностью укладывал свою подопечную на кровать.
- Хорошо, приду после обеда, отдыхаем друг от друга три часа, – прошептал он ей на ухо и вышел из палаты.
Какой нелепый по своей сути случай свёл этих двух замечательных профессионалов вместе. Оба они, разумеется, сочли друг друга недалёкими, но это не повлияло на их отношения. Даже тогда, когда надо бы было сердиться друг на друга, они проявляли симпатию и уважение, нашли в себе силы отнестись ко всему происходящему с чувством иронии. И она, и он поглядывали на часы в ожидании предстоящего разговора. Она была счастлива от такого известия на столько, что, казалось, вовсе забыла о задании. Сколько лет они с мужем грезили этим событием, сотню раз после задержек, затаив дыхание поглядывали на живот, но судьба отдаляла это событие на неопределённый срок. С годами чувство надежды в них притупилось и, смирившись с долей бездетной семьи, они вели обычный образ жизни, не терзая себя ожиданием чуда. Но по злой случайности счастье постучалось к ним именно тогда, когда обрушилось горе. Это, наверно, дань свыше мужу за его страдания, которые настигли его в последние дни. Её уже не тяготило нахождение в больнице, она прекрасно понимала, что всё отныне происходящее в этой жизни, будет во имя и для блага её будущего ребёнка. Она то гладила себя по животу, привыкая к новой роли матери, то шептала что-то про себя, словно разговаривая с ним, то мысленно выбирала в магазинах пелёнки, распашонки, чепчики. Мысленно одевала своего малыша, кормила, играла с ним. Наверно с первых дней беременности и устанавливаются самые искренние отношения с ребёнком, закладывается будущий стиль общения, и уже затем всё просто развивается, налаживается, настраивается, направляется в нужное русло…
 Радости её не было предела, омрачало только одно – мужа не было рядом. Как хотелось поделиться с ним своей радостью, прижаться к нему, рассказать о том, что происходит с ней в последние дни, но видимо злой рок и тут всё предусмотрел, предоставив им ещё время для испытания на прочность.
Вдруг из коридора послышались голоса, разговаривали двое: главврач и Константин Михайлович.
- Ну, Михайлыч  дорогой, скажи, я-то откуда знал, что у неё эта петрушка, - оправдывался главврач.
- Ещё бы немного, растяпы, и ребёнка бы потеряли. Почему сразу меня не вызвали? Почему, спрашивается, решили дождаться восьми часов? И кто, чёрт бы Вас всех побрал, наплёл ей, что у неё аппендицит, - по голосу было понятно, что Михайлыч разошёлся не на шутку. Вначале главврач оправдывался, затем и вовсе стих, чувствуя свою вину.
- Что случилось, Константин Михайлович, - спросил хирург, проходя мимо.
- Да ничего не случилось, слава Богу, а могло бы случиться непоправимое.
- И как Иваныч терпит тебя, позволяя так отчитывать себя? – сказал он и засмеялся.
- А у нас так повелось, - сказал главврач – не тот главный, кто главврач, а тот главный, кто гинеколог, – все дружно засмеялись. Доброжелательные отношения были восстановлены.
Она взглянула на часы, было без четверти двенадцать. До встречи с врачом оставалось чуть больше часа.
- Вот парадокс, Наине Андреевне, никто и никогда не говорил, что она беременна, - размышляла она. – Не успела стать Анастасией Викторовной, как тут же нате Вам, «Вы беременны». Видимо и на самом деле имена предопределяют нашу судьбу,- и она пустилась в раздумья над тем, как она назовёт своего будущего ребёнка.
Он пришёл как всегда вовремя.
- Анастасия Викторовна, пройдите в кабинет, - позвал он, заглядывая в палату. Они уединились в смотровом кабинете.
- Завтра утром Вас переселят в другую палату на сохранение. В клинике придётся полечиться недельки полторы. Дня через три Вам будут разрешены прогулки на свежем воздухе. В первые дни будьте крайне осторожны: как можно меньше стоять, ходить, сидеть. Отдыхайте, больше спите. Договорились.
- Хорошо.
- Да, завтрак, обед и ужин Вам будут приносить в палату. Только сегодня вечером ещё поужинаете в общей столовой. Родственники у Вас здесь есть? – вдруг спросил он.
- А почему Вы об этом спрашиваете? – насторожилась Анастасия.
- Так второй день Вы у нас, а к Вам ещё никто не приходил.
- Нет, к сожалению, в Чусовом я одна.
- В таком случае, если что будет необходимо, не стесняйтесь, спрашивайте.
- Спасибо, Константин Михайлович.
- А вот благодарить будете, когда со здоровым малышом из клиники выйдите. А я Вам обещаю, что именно так и будет, если будете выполнять все предписания по лечению.
- Буду, можете не сомневаться.
- Вы больше на меня не сердитесь, Анастасия Викторовна?
- Уже нет, - с улыбкой произнесла она.
- Я Вам сейчас занесу в палату журналы для будущих мам. Полезные советы во время беременности, родов. Просвещайтесь, пока есть время.
- О, это будет очень кстати.
- Хорошо, не смею больше Вас утомлять. Сейчас тихий час, идите отдыхать, накапливайте силы, - сказал он, а самому очень не хотелось отпускать её, но он прекрасно знал, что сейчас для неё самое главное это стабилизировать её состояние здоровья. Она послушно поднялась со стула и направилась к выходу.


2015 г.

Автор; Колюшина Наталья Ивановна

Без права на любовь.